Тряпка! – бросила мне напоследок жена, когда уходила первый раз. Я буквально был раздавлен тем, что она уходит от меня, и даже не нашел, что ответить. Вика оставила нас вдвоем с шестилетней дочкой Настюшей…
Я давно и страстно был в нее влюблен. Впрочем, не я один. Вика, самая красивая девушка на нашем курсе, в поклонниках не нуждалась. С болью я наблюдал, как на студенческих вечеринках она флиртует то с одним, то с другим. Но сам подойти не осмеливался и даже никогда не заговаривал с ней, невзирая на то, что пользовался успехом у девушек. Но, как ни странно, к своим двадцати двум был еще девственником и ни с кем постоянно не встречался. Почему с ней не заговаривал? Робел. Когда девушка просто нравится, легко подойти, познакомиться, а если отошьет, не сильно обидно. Но так, как Вика, мне не нравился никто и никогда. До сих пор не понимаю почему, ведь я не знал ее внутреннего мира, ее вкусов, привычек, не имел представления о ее воспитании, нравственности. Видел лишь, что она веселая, общительная, улыбчивая — какая-то легкая. Сейчас бы сказал «легкомысленная», но не тогда. Чувство к ней было сильнее меня. Оно, наверно, так и осталось бы нереализованным, если бы девушка не подошла сама Франция. Это случилось, когда мы учились на последнем, пятом, курсе. Решили всей группой отпраздновать Новый год — все-таки скоро разлетимся кто куда. Арендовали кафе. Гулянье началось в девять, в час ночи народ созрел для плясок. Когда зазвучала песня Криса Ри «And you my love», ко мне неожиданно подошла Вика.
— Давай будем считать, что это белый танец, — предложила она с улыбкой.
— Давай, — растерянно промямлил я и почувствовал, что позорно краснею.
Я обнял ее за талию, она положила руки мне на плечи. Это было блаженство!
— Скажи, Антон, я тебе совсем не нравлюсь? — непосредственно спросила она.
— С чего ты взяла? — удивился я.
— Ты никогда не обращал на меня внимания, — объяснила девушка. — А вот ты мне всегда ужасно нравился.
— Ты мне тоже, — признался я честно. — Просто вокруг тебя всегда вертелась масса поклонников, и я думал, что ты меня совсем не замечаешь.
— Ну, а теперь, надеюсь, пригласишь меня на свидание? — спросила Вика.
— Конечно! — засмеялся я. — Если ты не против, с огромным удовольствием.
Мы протанцевали с ней всю ночь. Я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Под утро, естественно, пошел ее провожать. Возле подъезда хотел поцеловать ей руку. Но она попросила:
— Поцелуй меня по-настоящему…
Я смутился от такого напора, но решил, что не позволю ей думать, что я рохля. Но тут она опередила меня и стала целовать страстно, жадно и умело. Это было просто божественно!
С тех пор мы стали встречаться.
Я старался ухаживать красиво. Каждый день дарил ей цветы, водил по кафешкам. Мы ходили на премьеры выставок, кинофильмов. Больше всего я боялся спугнуть Вику — не хотел, чтобы девушка подумала, что мне от нее нужен только секс. Я знал, что так считают почти все женщины. Но мне близки слова Поля Гогена: «Женщина станет свободной в тот миг, когда поймет, что ее честь находится отнюдь не в месте ниже пупка». Я старался беречь честь и свободу горячо любимой девушки. Не задавался целью поскорее затащить ее в постель, хотя именно с ней мечтал потерять свою девственность. Но желал и большего — жениться на Вике. В то время я наивно полагал: если намекну, что хочу ее до свадьбы, любимая оскорбится. Где были мои глаза? Почему не замечал, что Виктория капризна, привередлива, эгоистична? Для меня она была лучшей девушкой в мире. Я идеализировал, боготворил ее!
Однажды, где-то через месяц ежедневных свиданий, Викуся спросила меня со свойственной ей детской непосредственностью:
— Антоша, а ты разве не хочешь меня?
— Почему же… Я просто думал, что мы это сделаем после нашей свадьбы, — совершенно растерялся я.
— Это как же понимать? Ты делаешь мне предложение? — Вика радостно захлопала в ладоши. — Вот здорово!
— Ну, будем считать, что да, — сказал решительно. — Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Так чего же нам ждать и мучиться? — Вика жарко прильнула ко мне. — Я так тебя хочу! Пойдем ко мне. Мои предки как раз в санаторий уехали на месяц.
Итак, в этот день я стал мужчиной. Мне не с чем было сравнивать, но Вика оказалась мастерицей в постели — пылкой, страстной, темпераментной. Целый месяц, пока ее родители были в санатории, мы практически не вылезали из постели. Прогуливали пары и наслаждались, наслаждались друг другом. Но однажды моя Викуся пришла в университет подавленная, грустная.
— Антон, кажется, я залетела.
Я замер. А потом схватил ее в объятия.
— Любимая моя! У нас будет ребенок! Да это же здорово! Надо поторопиться со свадьбой. Ты тоже счастлива?
— Нет! — недовольно буркнула она. — Я хотела, чтобы мы вначале хотя бы несколько лет пожили для себя.
Через три месяца мы сыграли свадьбу. Поначалу жили с родителями жены — те предложили помощь во время Викиной беременности и в первые месяцы после родов. Потом мы должны были переехать в отдельную квартиру, которую подарили нам на свадьбу тесть и теща.
И вот родилась Настюшка. Какое это счастье! Через полгода мы перебрались в свою квартиру. Я во всем помогал Вике. Даже не так. Большая часть обязанностей по уходу за ребенком легла на мои плечи. Я купал малышку, переодевал, вставал к ней по ночам.
А вот у Вики стал стремительно портиться характер. Ее словно подменили. Жена раздражалась, все- время жаловалась, ныла, провоцировала ссоры. Чтобы лишний раз не расстраивать Вику, я не роптал, вел себя тише воды ниже травы. Но иногда нервы сдавали, не выдерживая этого напряжения.
— Ой, ну что она все время орет! — раздраженно жаловалась жена. — У меня от этих криков голова раскалывается.
— Викуся, ну как ты можешь так говорить? Это же твоя доченька!
— Не повезло нам с ней! — не унималась жена. — У нее, наверное, что-то с нервами. Может, показать ее психиатру?
— Вика, опомнись! — изумлялся я. — Настюша — нормальный ребенок.
— Да уж нормальный! — орала Вика.
— Это тебе нужен психиатр, — тихо произнес я однажды. — Что ты за мать?!
— Не тебе судить, подкаблучник! — разъярилась жена. — Как я от тебя устала!